Эдмунд Купер - Сомнительная полночь [сборник]
Дайон направился к коридору А, не замечая, что его лицо мокро от слез.
10Дозы жизни в пластиковых капсулах располагались на тележке маленькими аккуратными рядами. Их содержимое кодировалось цветными метами. Они напоминали морские раковины в изображении художника-сюрреалиста.
Медбрат оказался ровесником Дайона, плюс-минус десяток лет. В эпоху инъекций жизни никогда нельзя точно определить возраст человека.
— Дайон Кэрн?
— Он самый.
— Плюхай сюда свое драгоценное тело, приятель. — Медбрат показал на вделанную в стену кушетку. — Разоблачайся — и брякайся сюда. Тащить время вспять — довольно утомительная штука.
Дайон стянул свою тунику и лег.
Медбрат зевнул:
— А где запись с твоими данными?
Дайон показал на столик, на котором он оставил тонкий кусок пластика, полученный от индианки-регистраторши.
— Я бросил ее среди морских ракушек… Неужели мужчинам еще разрешают здесь работать?
Медбрат тонко улыбнулся ему:
— Я сквайр при очень высокопоставленной докторше, Диоджин. Поэтому, в виде исключения разумеется, мне позволено продлевать эту пытку другим.
Он взял пластинку с данными, сунул ее в щель маленького декодера, вмонтированного в стену, и стал считывать полученную информацию. Потом издал какой-то неодобрительный звук:
— Три третьих степени. Ты, оказывается, непослушный мальчик. В следующий раз схлопочешь вторую.
— Если следующий раз будет.
— Следующий раз есть всегда. А теперь давай начнем с основных инъекций, чтобы прекратить дрожь.
— Я не дрожу, — сказал Дайон.
— Ты дрожал. И еще будешь дрожать.
Медбрат выбрал пять зеленых капсул, ловко прикрепил по одной из них к каждой ноге Дайона и каждой его руке, а последний, оставшийся, поместил ему на грудь повыше сердца.
— Моя фамилия Смит — факт, который тебя вряд ли заинтересует. Звать — Леандер. Ты должен знать, кого проклинать, когда заработаешь свою первую степень.
— Не выводи меня из себя, — сказал Дайон раздраженно. — Я только что видел, как доминанта покончила с собой, и сейчас не в настроении для обмена колкостями. Запрограммируй инъекции и заткни фонтан.
Леандер Смит улыбнулся:
— Спокойствие, Дайон, mon ami[19]. Ты, может быть, еще захочешь отбросить свое здравомыслие прочь. В этом случае неплохо было бы взглянуть на игровое табло… Тебе действительно нравится жить в этом мире, управляемом доминантами?
— Не слишком.
— А ты не думал, что мог бы внести свой небольшой вклад в регресс человечества, если бы все твои жизненные соки не были высосаны этими большегрудыми суками с большим IQ, огромным аппетитом, низкой моралью и монополией на деньги?
— Кончай это и начинай инъекции. — Дайон чувствовал странную усталость.
— Принимаю выговор. — Леандер Смит нажал кнопку, и пульт управления убрался в стену позади головы пациента. Дайон услышал щелканье переключателей, и почти немедленно появилось ощущение короткого жжения в левой ноге. Потом такое же ощущение появилось в правой ноге, в обеих руках и, наконец, в груди.
Тем временем Леандер Смит стал прикреплять серию желтых капсул к различным частям его тела. Работая, он продолжал говорить:
— Я Мефистофель, Дайон. Некие ублюдочные жиганы послали меня соблазнить тебя. Только, Стоупс ради, не думай, что это шутка. Комната не оборудована подслушивающими устройствами. А если бы и так, мне терять гораздо больше, чем тебе.
Эйфория, всегда сопровождающая первые инъекции, начала оказывать свое действие.
— Что за бредовую чепуху ты несешь? — пьяно спросил Дайон.
— Восстание, — ответил Леандер, — сексуальная анархия. Всеобщее избирательное право для мужчин. Для доминант — материнство и все виды унижений. Ты, я и еще несколько других болезненных психов сами их назначим. Живи сегодня, получай свою первую степень завтра — вот наш девиз. Хочешь присоединиться? Это действительно увлекательная штука.
Дайон лежал на вделанной в стену скамье, обнаженный, с зелеными и желтыми зарядами жизни, прикрепленными повсюду к его телу, и ждал, когда Леандер повернет переключатель на управляющем пульте. Зуд и покалывание начались снова. Дайон почувствовал, что совершенно опьянел.
— Ты что — ввел мне дозу хэппиленда? — спросил он подозрительно.
— Не могу скрыть от тебя правду. Да, дорогой друг моей юности, кроме инъекций жизни, я вкатил тебе еще и дозу наркотика. Так нам обоим будет легче.
— Дурацкий шутник, — пробормотал Дайон. — Я разобью твою самодовольную улыбающуюся харю.
— Попробуй, — ответил Леандер, — все возможно в этом лучшем из возможных кошмаров.
Дайон попытался встать. Комната начала вращаться, и он упал на спину.
— Шут, — пробормотал он слабо, — ублюдок, шут гороховый. Подожди немного, я… подожди, подожди… — Дайон непроизвольно начал хихикать.
Леандер продолжал невозмутимо прикреплять к его телу серию голубых зарядов.
— Послушай, хмельная башка. Я протрезвлю тебя после того, как закончу свою речь. Но пока, позволь моим словам пройти сквозь канализацию между твоими ушами. Ты уже схлопотал три третьих степени — так что, ясное дело, не являешься лучшим из лучших. Долгая жалкая жизнь, а в конце смерть — вот твой жребий. Так умри с пользой, дружище. Присоединяйся к Потерянному Легиону. Мы гарантируем, что ты сможешь прихватить с собой на тот свет несколько доминант.
Дайон икнул:
— Потерянный Легион. Потрясный Потерянный Легион… Что за дурацкая шутка, мой дорогой Иуда?
Леандер был изумлен:
— Это отличный новый каламбур, парень. Но не позволяй ему взорвать твои мысли. Я согласен назвать Потерянный Легион иначе. Скажем, Мужским Меньшинством. Пусть это будет его nom de guerre[20]. Мы — всего лишь группа незаурядных парней, которые полны решимости взорвать большегрудых или взорваться[21] самим. Я ясно выражаюсь?
— Ясно и прозрачно… Свергнуть доминант и возвыситься самим.
— Да, в первом приближении. Хочешь играть с нами?
— Где я должен подписаться?
— Нигде. Мы сами позовем тебя. В свое время. Это один из способов вербовки. — Он вернулся к пульту управления и включил голубые заряды. Дайон почувствовал себя так, словно его конечности, независимо от тела и не в такт друг другу, начали танцевать что-то вроде фанданго. Туловище же только слегка колебалось, как змея, которую бьют судороги.
— Вся штука в том, — продолжал Леандер, — что мы — партизаны. Мы должны быть ими. Нас не достаточно много для того, чтобы поднять настоящее восстание.
